Это с одной стороны у нее наблюдалось какое-то полное отключение от реальности, а с другой – она видела себя, как бы, со стороны и даже могла критически воспринимать увиденное: «Неужели это я скачу, как кенгуру, с широко открытым ртом и выпученными, как у рака глазами. Красавица, ничего не скажешь…»
Она бежала, казалось, бесконечно долго, на самом деле прошло всего лишь несколько секунд, как она оттолкнула от себя кроссовку. Возле избушки девушка пришла в себя, и уже не просто кричала от испуга, а целенаправленно стала звать Марину и Николая. Но она, опять же, видела себя со стороны медленно поднимающей и опускающей руки и беззвучно открывающей рот.
«Что это?» – Марина первая услышала какие-то посторонние звуки.
– А-а-а-а… – тянулось бесконечно долго с небольшими интервалами.
Марина вылезла на палубу – на берегу Нина прыгала и махала руками. Ее истеричные вопли плотно заполнили все пространство над бухтой.
Марина крикнула в каюту:
– Коля, Коль, вставай скорее! Там что-то случилось.
Только они вышли из «резинки» на берег, как Нина тут же бросилась Марине на грудь, зарыдала, всхлипывая и заикаясь.
– Нина, Ниночка, что случилось?
Нина никак не могла успокоиться, ее всю сотрясала нервная дрожь.
– Нина! – Марина с трудом оторвала от своей груди ее голову, Ну что, что случилось? Где Игорь?
– В-в-в… – губы у нее дрожали, глаза были закрыты, она не могла произнести ни слова.
Николай прошел в избушку, вернулся к девушкам:
– Ничего не пойму, где Игорь?
При его словах Нина еще крепче прижалась к Марине, больно ущипнув за грудь.
– Куда Игорь делся? – опять спросил Николай.
Нина махнула рукой в сторону, откуда недавно прибежала. Николай прошел туда, и через некоторое время вернулся, неся в руках кроссовку Игоря.
– Марин, ты что-нибудь понимаешь? Куда он мог деться в одной кроссовке?
Минут пятнадцать они вдвоем успокаивали Нину, прежде, чем услышали от нее внятный рассказ о случившемся.
Они долго сидели на берегу, анализировали сложившуюся ситуацию, прикидывали и так и эдак, но толкового объяснения тому, куда мог бесследно исчезнуть здоровый, молодой мужчина, найти никак не могли. Здесь было что-то не так, что-то находящееся за пределами человеческого восприятия. Осознав это, все. не сговариваясь, решили быстренько отсюда убираться.
– Ты посиди здесь, – сказала Марина подруге, – успокойся, а мы заберем вещи в избушке.
В избушке Николай начал суетливо засовывать в мешки все, как ни попадя:
– Давай побыстрее, здесь что-то не чисто!
Марину не надо было уговаривать – она собирала вещи, совала их не глядя в мешки, лишь бы быстрее покинуть это жуткое место.
«Господи! – думала она чуть ни плача, – И ведь чего б ни вернуться было! Ведь как свыше меня кто предупреждал!»
Они находились в избушке всего несколько минут. Вышли, нагруженные мешками… Нина, скрючившись, лежала на боку на песке в том месте, где они ее оставили.
– Нина, Ниночка… – слова застряли у Марины в горле, перехватило дыхание… Она осторожно коснулась плеча подруги, повернула ее к себе лицом… На Марину смотрели выпученные от ужаса, стеклянные глаза, рот застыл в страшном оскале…
Они бежали вместе, ничего не замечая вокруг, кроме себя, своего страха, слыша только свое прерывистое дыхание, видя перед собой не далее десятка метров. они даже друг – друга не видели. Сознание сковал леденящий ужас, гнал их вперед, они очень долго бежали не останавливаясь, слыша только удары собственных сердец.
Первой остановилась Марина. Она мгновенно рухнула на мокрую траву, глубоко со всхлипом вдыхала воздух, никак не могла отдышаться. Николай не намного ее опередил, в страхе он побежал вместе с рюкзаком и спальником, с которыми вышел из избушки, и ему бежать, конечно, было несравнимо тяжелее, чем Марине, которая бежала налегке. Он еще некоторое время бежал один, но, вдруг, понял, что что-то изменилось в окружающей обстановке. Он на бегу повертел головой по сторонам, понял, что его обеспокоило – не стало рядом Марины. Она лежала, уткнувшись лицом в низкорослую траву в десятке метрах сзади. Николай вернулся к девушке, тронул ее за плечо:
– Марина!
Она только как-то сжалась, но позы не изменила. Николай повернул ее к себе лицом, глаза у девушки оставались закрытыми, и из ни текли слезы, оставляя чистые бороздки на запачканных щеках.
Они еще долго сидели, приходя в себя от пережитого, не понимая, что произошло и откуда взялся этот страх, затмивший сознание и погнавший их в тундру, к сопкам, дальше от берега.
Марина все еще видела скрюченное тело подруги, никак не воспринималось ее мгновенная трансформация из перепуганной, потерянной, но живой девушки в неподвижное, мертвое тело.
Что могло произойти в те несколько минут, пока они с Николаем находились в избушке? Куда пропал Игорь? Что им сейчас делать?
Николай и Марина уже спокойным шагом дошли до озера. До города по прямой было не больше ста километров, а вот сколько по нехоженым болотам и сопкам – не известно. Решили переночевать на берегу озера, а утром думать, что делать дальше. Продуктов в рюкзаке оказалось немного: две банки тушенки, килограмм сахара, банка сгущенки и буханка хлеба. Все остальное осталось на яхте. Оба думали, что этого запаса вряд ли хватит на переход до Петропавловска (они не знали, что до поселка Термального от Фальшивой всего двое суток пути). Они устроились на берегу озера, и пока Николай разводил костер и обустраивал, по возможности, лагерь, Марина залезла в спальный мешок, пытаясь согреться и унять противную дрожь во всем теле.
– Я полежу немного, хорошо, Коля? – она заснула сразу же после сказанного последнего слова, почувствовав, как приятное тепло разливается по телу.
Проснулась она перед заходом солнца, Николай сидел у костра, он улыбнулся ей, спросил:
– Ну как, успокоилась?
Марина не знала, что отвечать. Конечно, тот ужас, который она чувствовала несколько часов назад, прошел, но до полного успокоения было ой как далеко.
– Сейчас немного легче, – ответила она, и продолжила без всякого перехода: – Что же с нами будет, Коль?
– Я думаю, ничего страшного, – ответил Николай, пытаясь казаться бодрым, – Вставай, ужинать будем.
Они поужинали одной банкой тушенки с хлебом. Потом в этой же банке вскипятили воду и по очереди отхлебывали из нее, разведя сахаром, и заварив какими-то цветочками, – и кружки, и чай остались то ли на яхте, то ли возле избушки. О случившемся не говорили, не строили планы на завтра. Они понимали. что без продуктов они никуда не дойдут, Спать легли поздно, когда на небе уже высыпали звезды, а из-за береговых скал начала выползать громадная луна.
Марина залезла в спальник, Николай устроился у костра, но через некоторое время она позвала его к себе.
Это случилось как-то неожиданно, какой-то взрыв чувств накрыл их обоих. Все кончилось так быстро, что они даже не успели почувствовать друг-друга. Мужчина и женщина удивленно разглядывали один другого, пытаясь понять, что же произошло, прислушиваясь к внутренним ощущениям.
– Неужели мы с тобой умрем? – спросила Марина.
– Нет, девочка! Завтра мы уйдем из этой проклятой бухты.
Горячие губы мужчины прикасались к ее лицу, шее, мочкам ушей; руки гладили грудь, спину, его пальцы легонько пробежали по внутренней стороне ног. Марина уже не думала ни о страхе за свою жизнь, ни о том, что она вот уже два дня толком не мылась. По телу пробегала сладкая дрожь, сама стала искать его губы, прижиматься к нему телом.
Эта ночь была только их. Сами того не подозревая, они утверждали таким образом торжество жизни над смертью. Их тела слились воедино, и не существовало для двух влюбленных ни темной, холодной ночи, ни страха за свою жизнь, вызванного непонятными событиями предшествующего дня, ни неизвестности, которая ожидала их утром. Они заснули, уставшие от любви, от пережитого, в объятиях друг-друга.
Утром Николай вызвался один сходить на берег бухты за продуктами для перехода в Петропавловск.
– Нет, нет! – всполошилась Марина, – Я одна здесь ни за что не останусь, – она умоляюще смотрела на него, – Пойдем только вместе.
– Глупая! Я же боюсь за тебя! Мало ли что опять случится!
– Пусть лучше с нами двоими случится! Я здесь одна умру от страха.
В бухте все осталось по-прежнему: яхта болталась также на якоре недалеко от берега, и тело Нины, и вещи лежали там, где их оставили, все было тихо и спокойно, и в сознание опять стал заползать липкий страх.
